Нервная ткань пчелиного улья – это лишь нервная ткань отдельных пчел. Как же пчелиный улей может действовать согласованно и организованно, приспособляясь к весьма изменчивым условиям? Очевидно, секрет состоит во взаимном общении членов улья.
Норберт Винер. Кибернетика или управление и связь в животном и машине.
Общество без общего
Статья Георга Зиммеля под названием «Как возможно общество?» появилась в начале XX века. В то время он всё ещё считал, что на этот вопрос можно дать положительный и отчасти позитивистский ответ. Но уже к 1930-м годам вопрос о том, что же держит людей вместе, оказался критически важным, и для истории науки, и для истории в целом. Конфликты начала прошлого века были во многом связаны с развитием технологий и городов. Прежние формы общностей постепенно разрушались или становились исключениями.
Растущая мобильность, расширение прав женщин, технологизация тяжёлого труда, всё новые возможности для образования – все эти блага порождали неожиданные, по мнению современников, чудовищные изменения. Менялась семья, общение между друзьями, отношения в трудовых коллективах, трансформировалось соседство и собственно, государство. Противоречия копились, многим людям было тяжело привыкнуть к изменившимся условиям, и эта новая среда им чужда, для других она кажется естественной и правильной. Войны и кризисы только увеличивали эти противоречия, политики пытались играть на них, учёные – объяснять это.
Самое известное объяснение этой трансформации давал немецкий социолог Фредерик Тённис в книге «Община и общество»*. Несколько упрощая мысль автора, можно сказать, что в этой книге он описывает два разных типа воли, создающие разные типы связей между людьми. Есть отношения безусловные, происходящие между родственниками, в семье, с друзьями или соседями – то, что формирует общину, глубокие и постоянные, во многом иррациональные связи. Общество, наоборот, создаётся в городской среде, где люди относятся друг к другу более расчётливо и сознательно, их встречи коротки, а образ жизни – индивидуализирован. В описании Тённиса община предстаёт как благо, а общество приносит разрушение этого блага, хотя для современного читателя этот текст едва ли может быть прочитан так однозначно.
Сходные идеи позднее возникают и у других учёных: от «консервативных революционеров», призывающих к возрождению национального духа, до левой критики Франкфуртской школы, критикующих прогресс как идеологию. Несмотря на разницу в идеологии и методологии, все они приходят к выводу о том, что община становится из основной социальной формы – маргинальной, редкой. Само по себе это не хорошо и не плохо, но уничтожение общины разрушает и связи между людьми. При этом чаще всего среди «виновников» такого изменения говорят в первую очередь о развитии технологий и урбанизации. Поэтому идея о том, что в новом технологизированном мире может быть возвращение интереса к общине, выглядит достаточно оригинальной.
И, тем не менее, как раз технологии предложили вариант трансформации общины в сообщества, который позволяет сохранять общность людей, даже отделённых в пространстве и времени. Автор книги «Virtual Communities», Говард Рейнгольд известен в первую очередь своей книгой «Умная толпа», которая описывает феномен совместной деятельности, которая становится возможна благодаря современным технологиям. Развитием этой идеи сегодня является всё более распространённый Crowdsourcing. Но основание этих идеологий лежит именно в представлении Рейнгольда о том, что такое сообщество и как оно возможно. Сообщество в его понимании несёт некоторые черты общины. Там возвращаются отношения экономики дара, а взаимность становится одним из оснований для выстраивания этических отношений**. Рейнгольд объясняет, что некогда описанное социологами разделение на общину и общество по-прежнему работает. Но общество сегодня по-прежнему является основной системой, тогда как сообщества и общины переходят из офф-лайна в интернет. (9) Он написал Virtual Communities в 1993 году, и именно эта работа дала основания предполагать, что в интернете возможны какие-то новые типы связей и отношений, которые смогут изменить традиционные.
Десятилетие технологических утопий
Для того, чтобы понять, что делает интернет-сообщество похожим на общину, нужно понять историю кибер-культуры, которая формирует эти сообщества и новые отношения. Хотя предпосылки к представлению о прогрессе как основании для более справедливого общества были и раньше, именно 60-70 годы прошлого века стали золотым веком технологической утопии. Конечно, тогда надежды возлагались не на интернет, о котором тогда было ещё смутное представление. Холодная война и гонка вооружений формировали политическую подоплёку и создавали заказ для учёных и изобретателей, но внешне увлечение человечества прогрессом выглядело достаточно мирно. Кибернетика, роботы, полёты в космос – мифы о преображении жизни человечества появлялись одновременно с самими техническими достижениями. Становилась новая литературная традиция научной фантастики, мальчики и девочки мечтали участвовать в создании нового мира. Благодаря этой культурной оболочке, состоялся короткий период оптимизма и идеализма, создавший основу для многих образов будущего. Постепенно стало ясно, что многие из планов и надежд так и останутся только планами и надеждами. В СССР после череды административных сложностей были закрыты программы по внедрению кибернетики в управление экономикой. Задача кибернетических разработок заключалась в том, чтобы в каждом регионе была установлена система, позволяющая рассчитывать Госплан с учётом местной ситуации. Согласно планам советских разработчиков, это позволило бы уменьшить субъективность при принятии решений в федеральном центре, и делегировать больше ответственности в республики и регионы страны. Если бы в каждом административном центре был поставлен аппарат, который помогал бы учитывать и фиксировать действительное положение вещей на фабриках и в колхозах, то система планирования могла быть куда эффективней. Ведь, в конечном счёте, она не смогла работать во многом из-за отсутствия обратной связи. Административно-командная система не допустила тогда появления кибернетических программ . Кибернетика была объявлена буржуазной лженаукой, порабощающей рабочий класс. (1)
В США ограничений «сверху» не было, и мечта о технократическом рае изменялась под действием внутренних обстоятельств. Несколько десятилетий кибернетические системы были вне массового рынка, роботы не стали заменителями и заместителями человека. Стало очевидно, что в ближайшие годы человечество не начнёт осваивать другие планеты, и космос останется только для профессионалов. Единственной сбывшейся мечтой стало массовое производство персональных компьютеров, начавшееся в 80-е годы. Поколение мечтателей как раз выросло и стало осваивать новые возможности, которые давали компьютеры и появившиеся сетевые технологии. Сегодня деятельность IT-корпораций вызывает немало критики, но прежде чем рассматривать её, нужно понять, какие именно идеалы были сформированы, когда компьютерная эра только начиналась.
Если мы посмотрим на фотографии молодых основателей современных IT-корпораций, то едва ли сможем предсказать буржуазное будущее, которое ожидает этих молодых людей, похожих на хиппи. Отчасти их внешность была данью моде, но отчасти эти люди были частью культуры, одной из идей которой было превращение мира старых иерархий в нечто новое. И им удалось совершить это изменение, хотя оно оказалось совсем не похоже на то, что предполагалось 50 лет назад.
Кибернетика и научная база для сообществ
Хотя кибернетика и называется наукой об управлении, её важная заслуга заключается в том, что она заставляет пересмотреть само понятие управления. Мы привыкли думать, что этим словом обозначается практика создания вертикальной иерархии и распределение полномочий от верхнего уровня к нижнему. Открывая книги, посвящённые кибернетике, нужно быть готовым к тому, чтобы серьёзно пересмотреть своё представление. Один из основателей этой науки Норберт Винер писал как раз о системах, способных к самоорганизации, регулирующих себя изнутри, а не требующих внешнего воздействия. Это не означает, что на такие системы вовсе невозможно воздействовать, но крайне важно, что любое действие внутри системы вызывает другие действия.
Кибернетика описывает системы живых организмов, групповые объединения животных, механизмы, работающие в электронно-вычислительных машинах и мозг человека: у всех этих систем есть объединяющая их черта. Они предполагают наличие обратной связи. Именно это кардинально отличает технологии XX века от предшествующих: они не действуют лишь по воле запускающего их человека, а взаимодействуют с ним. Через некоторое время после пика популярности идей кибернетики идея о вещах как участниках коммуникации станет одной из важных тем социологии и философии. А ещё через несколько десятилетий мы начнём говорить об интернете вещей. Сегодня же мы перестаём удивляться тому, что можно на расстоянии связаться с микроволновой печью и дать ей команду: «разогреть завтрак», пока вы ещё только поднимаетесь с постели. Но возвращаясь к вопросу о кибернетических системах середины прошлого века, революционным тогда было само внедрение принципов самоорганизации в производство машин. Неудивительно, что это совпало и с появлением робототехники, а также началом разработок искусственного интеллекта.
Но нас интересует не столько технологический прорыв, который стал возможен благодаря кибернетике, сколько его социальное значение. Оно несколько менее известно, но очень важно для тех, кто следовал идеям Норберта Винера и его коллег. Винер пишет о том, какая из структур общественного устройства также лучше всего соответствует принципу устойчивого развития и гомеостаза, то есть стабильного воспроизводства: «Во многих странах распространено мнение, признанное в Соединенных Штатах официальным догматом, что свободная конкуренция сама является гомеостатическим процессом, т.е. что на вольном рынке эгоизм торговцев, каждый из которых стремится продать как можно дороже и купить как можно дешевле, в конце концов приведет к устойчивой динамике цен и будет способствовать наибольшему общему благу».(2) Но он развенчивает идею о стабильности рынка, приходя к выводу о том, что «небольшие, тесно спаянные сообщества обладают высокой степенью гомеостаза, будут ли это культурные сообщества в цивилизованной стране или селения первобытных дикарей» (2).На чём основана аргументация Винера. Как ни странно, он снова обращается к теме общины. Рынок заставляет нас играть, предлагая постоянное увеличение удовольствия, но не в меньшей степени – и пытаясь запугивать. Конечно, один человек может поддаться на эти провокации. Но если мы говорим о социальном существе, то на него действует общественное мнение. Именно оно влияет на отношение к другим людям, и появляется «средний человек», который «достаточно разумен по отношению к вещам, представляющимся его непосредственному вниманию, и достаточно альтруистичен там, где дело касается общественного блага или индивидуальных страданий» (2). Таким образом, рынок пытается вытащить человека из его представления о социальной норме, а сообщество или община – возвращают его обратно.
Итак, именно сообщества позволяют системам действовать наиболее органично и эффективно. В рамках логики кибернетики слова «органично» и «эффективно» во многом синонимичны. Кстати, это представление потом будет унаследовано экологическими движениями, как традиционными, так и выступающими за экологию как базовый принцип существования любой среды. Экология в этом контексте означает не науку, а оценочную категорию, обозначающую невредное и продуктивное развитие. Сторонники экологического подхода к прогрессу, утверждают, например, что «основное положение состоит не в том, что основанные на компьютерных технологиях экологические стратегии позволяют людям делать вещи, которые раньше были невозможны (хотя это и так), а в том, что они помогают делать вещи, о которых люди даже не могли подумать». (3) Эта максима уже вплотную подводит нас к вопросу о том, как технологии могут влиять на общественные отношения, и как идеи кибернетики породили сообщества кибер-коммунистов, кибер-анархистов, движения, выступающие за новую экономику, политику и революционно другую систему отношений между людьми.
Общая собственность
Со временем некоторые положения кибернетики были признаны неверными или по крайней мере очень спорными. Но эта наука оказала большое влияние на другие области знания и позволила сформировать новую идеологию. В её основании находится идея общества как системы с обратной связью, и именно связи в нём играют основную роль. Положив в основание мировоззрения это предположение, мы выходим к тому, что коммуникация и интеракция, то есть взаимодействие – это главное, и подчас они даже важнее, чем сами субъекты. «Сегодня физические объекты рассматриваются как узлы внутри поля взаимоотношений, а живые объекты как временные образования потока генетической информации». (4) Сложно не увидеть в этих рассуждениях предпосылок к видению мира как коммуникативной среды, а именно эта картина будет основной для многих учёных второй половины прошлого века.
Но идеи оказывают влияние не только на учёных, но и на практиков. Создатели компаний, программисты и разработчики, действующие в рамках логики кибернетики как науки, действуют и в рамках логики кибернетики как идеологической доктрины. Так появляется, например, идея о свободном распространении информации, начиная от open source программного обеспечения и заканчивая отменой авторского права. Это объясняется в первую очередь особенным статусом информации, и отсылает нас к известной максиме «Если у меня есть яблоко, и у тебя есть яблоко, и я отдаю тебе яблоко, то у тебя их оказывается два, а у меня – ни одного. Но если у меня есть идея и у тебя есть идея, и я делюсь своей идеей, то у каждого из нас оказывается по две идеи». Подробное и концептуальное обоснование необходимости изменения законов об авторском праве было дано Лоренсом Лессингом в книге «Свободная культура»(5).
Идея отказа от традиционного авторского права важна по трём причинам. Во-первых, именно она породила большое количество социальных и политических последствий, и стала флагманской идеей для идеологов кибер-сообщества. Например, именно сторонники изменения Copyright создают во многих странах Пиратские партии.
Во-вторых, уже сегодня возможность действовать без ограничений по использованию той или иной информации стала основой для возникновения новых экономических отношений. Ведь автор в любом случае не должен оставаться без вознаграждения. Но если к нему не поступают деньги от продюсерской компании или издательства, то необходимо сделать так, чтобы платить смогли его читатели или слушатели. Так появляется система пост-оплаты (http://www.cloudwatcher.ru/analytics/1/view/37/) и в целом идеология, предполагающая социальную оценку заслуг того или иного автора, конвертируемую в деньги.
Наконец, именно свободные авторские права сегодня представляются как оплот кибер-коммунизма в современной системе отношений. Нужно сделать важную оговорку, что это понятие неоднозначно, и не имеет точного академического определения. Его традиционно связывают именно с возможностью общего использования коллективных благ. Логично, что, чтобы стать коллективным благом, вещь должна перестать принадлежать собственнику-правообладателю. Сама по себе эта идеология сегодня используется редко, но она легла в основу представлений о web 2.0, crowdsourcing, сетевого активизма и других направлений практик нашего времени.
Киберкоммунизм в действии
Идеи кибернетики, нашедшие воплощение в новых механизмах взаимодействия людей и машин, оказались соединены с другими идеями и идеологиями, и вместе получилась идеальная система, в которой сети заменяют институты. Стоит заметить, что она не появляется в связи с возникновением интернета или его предшественников. Так, Иван Иллич развивал мысль о замене института образования, который не является необходимым, так как сообщество в состоянии научить молодых людей всему, что нужно. (6) Иллич вовсе не был сторонником технологичного будущего, скорее напротив, прогресс, по его мнению, делает наш мир менее пропорциональным.
Но в итоге именно сетевое общество стало восприниматься как благо. Один из современных продолжателей этой идеологии, автор Манифеста Киберкоммунизма – Ричард Барбрук пишет о том, что «все пользователи Сети, независимо от исповедуемой ими политической веры, с энтузиазмом участвуют в этом возрождении левого толка. И каждый из них мечтает о дигитальном "преображении" капитализма, будь то в теории или на практике». Позиция Барбрука связана с попыткой найти в сетевых сообществах возможность реализации марксистских идей. Но эта позиция, хотя и заслуживает внимания, и становится частью общего диалога на тему влияния технологий на общественные отношения, не является самой популярной. Её заслуга скорее заключается в методологически точном завершении общих тенденций.
Общие тенденции связаны с новыми возможностями договариваться и обмениваться, которые предоставляет сетевое общение. Сегодня они представлены в многочисленных сообществах обмена информацией, сервисами совместных покупок, реализацией экономики дара, возможностях оценки вклада каждого члена сообщества в общее дело, рекомендательными системами и так далее. Иными словами, все эти возможности реализуют принципы самоуправления и самоорганизации, описанные ещё Норбертом Винером.
При этом нельзя сказать, что всякое создание сообществ и коллективная деятельность в интернете –это проявление того явление самоорганизации, которое предполагают идеологи нового типа общественных отношений в сети. Об этом подробно пишет в своей статье, посвящённой теме «цифрового маоизма» Джарон Ланир. Он начинает с критики Википедии, объясняя, что коллективный разум нередко становится проявлением власти массы над отдельным человеком. (8) Не отрицая пользы коллективной сетевой деятельности, Ланир призывает всегда понимать роль человека, и не позволять её преуменьшить. Кроме того, он анализирует, как действуют различные сообщества в сети, и обращает внимание на то, что меритократические принципы работают только в небольших состоявшихся средах, таких как научные. Но создать эти среды искусственно – невозможно, интернет не может быть средством создания сообщества, он лишь позволяет развиваться существующему. Ланир известен своей последней книгой «You are not a gadget», в которой он развивает эту мысль. Основная идея Ланира во всех его работах – не поддаваться общей тенденции отказа от личностного подхода, даже если современные средства коммуникации говорят, что многие функции они могут взять на себя.
Хотя идеологическая подоплёка для будущей деятельности кибер-активистов складывалась в 1960-1970-е годы, рефлексия по поводу современного интернета началась только десять лет назад, в начале нулевых годов. В ней почти не участвуют те, кто создаёт сами технологии и программные решения, скорее они задают различные идеологические тенденции. Создателям Линукса не нужно было объяснять, что их система открытых кодов и общей работы над программным обеспечением укрепляет гильдейское сознание и работает в логике понимания интернета как общего блага. Так же и корпорации Google достаточно действовать на рынке по тем принципам, отличающимся от Microsoft или Apple, которыми она и действует. Важно другое – идеи сообщества действуют на тех, кто создаёт индустрию. Кроме того, представление о технологиях как о благе работает как политический инструмент, а следовательно, происходит внедрение компьютеров в школах бедных стран, появляются всё более дешёвые модели компьютеров и телефонов, разрабатываются приложения (http://cloudwatcher.ru/analytics/6/view/54/)для создания сообществ фермеров и рыбаков в Африке и Латинской Америке. Всё это, в большей или меньшей степени, наследует идеологию кибер-сообществ, некогда описанную в теоретических работах и сегодня становящуюся частью повседневного мира.
Несмотря на большое влияние IT-технологий, даже самые яростные их сторонники признают: компьютер или сеть ничего не могут сделать вместо человека. Другое дело, что именно с помощью этих технологий у нас появилась возможность иначе договариваться друг с другом и создавать новую систему отношений. Наверное, новизна этой системы может быть поставлена под сомнение. Действительно, многие принципы, лежащие в основе кибер-сообществ – это принципы общинной жизни. Но кибер-община не создаётся одна на всю жизнь, а постоянно меняется, как меняются люди внутри неё. В остальном она может выполнять ту роль буфера между человеком и окружающим миром, которая традиционно была основной задачей общины.
1. Герович С.А."Интер-Нет! Почему Советский Союз так и не создал Общенациональную компьютерную сеть" журнал "Неприкосновенный запас" №1(75), 2011 http://magazines.russ.ru/nz/2011/1/ge4.html
2. Винер, Норберт. Кибернетика или управление и связь в животном и машине.
3. Resnik, Michel - Thinking Like a Tree (and Other Forms of Ecological Thinking ). http://www.uic.unn.ru/pustyn/cgi-bin/htconvert.cgi?EcologicalThinking.txt
4. Флуссер, Вилем. Память http://www.uic.unn.ru/pustyn/cgi-bin/htconvert.cgi?flusser.txt
5. Лессиг, Лоуренс. Свободная культура / Пер. О. Данилова под ред. В. Ильина. — М.: Прагматика культуры, 2007. ISBN 5-98392-009-X.
6. Иллич, Иван. Освобождение от школ. Пропорциональность и современный мир = Deschooling Society (1971). — М.: Просвещение, 2006. — 160 с.
7.Барбрук, Ричард. Киберкоммунизм: что американцы готовят на смену капитализму в киберпространстве. "Компьютерра" №21 20 июня 2000 года http://www.computerra.ru/2672/
8.Lanier, Jaron. Digital Maoism: The Hazards of the New Online Collectivism http://www.edge.org/3rd_culture/lanier06/lanier06_index.html
9. Reinghold, Howard. The Virtual Community http://www.rheingold.com/vc/book/2.html
* Немецкое “Gemeinschaft und Gesellschaft” переводится по-разному: как «община и общество» или как «общность или общество». Учитывая, что во многих языках слово Gemeinschaft и его переводы употребляется в ситуациях, аналогичных словоупотреблению русского «община», мы используем этот вариант.
** В обосновании Экономики заслуг мы используем термин «реципрокный альтруизм», и он опирается на ту же теорию, что и идея взаимности, описанная Рейнголь